Эстер Перель - Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт
Селена и Макс дали друг другу право на флирт, но оба понимают, где предел, за который переступать нельзя. «Мы оба жадны до внимания. Я сразу чувствую себя гораздо лучше, когда вижу, что нравлюсь кому-то, особенно теперь, после рождения ребенка. А уж когда на Макса кто-то западает? О, мне кажется, что я иду домой с королем школьной вечеринки». Макс и Селена стараются сохранять позитив, но оба очень строго следят за соблюдением правил.
Эльза возвращается с конференции, и Джерарду всегда интересно, с кем она там встречалась. «Был кто-то интересный? Ты рассказала ему о том, какой у тебя фантастический муж? А пока ты рассказывала обо мне, ты с ним флиртовала?»
Венди всегда знала, что у Джорджа слабость к блондинкам. И в прошлый вторник она решила денек побыть блондинкой: надела платиновый парик и плащ и явилась без предупреждения к нему в офис, чтобы сводить его на обед. Он говорит: «Круто. Ребята подумают, что у меня роман». Венди за словом в карман не лезет: «Ну и пусть завидуют».
Все эти пары, каждая по-своему, признали возможность существования кого-то третьего. Они понимают, что партнер обладает собственной сексуальностью, у него свои фантазии и желания, в которых вовсе не всегда участвует их любовник. Когда мы подтверждаем свободу друг друга в рамках наших отношений, нас уже не так тянет искать свободу где-то еще. В этом смысле, допустив существование третьего, мы признаем, что отношения меняются и развиваются, и третий может существовать и оказаться вполне привлекательным. Теперь третий – не тень, а реальный персонаж, о нем можно говорить, шутить, играть с этим. Когда мы не боимся сказать правду, нам ни к чему держать что-то в секрете.
Вместо того чтобы подавлять свою сексуальность, такие пары признают вероятность существования третьего и этим добавляют красок в свои отношения. Что немаловажно, каждый начинает понимать, что не владеет своим партнером полностью. Нельзя относиться к партнеру как к данному нам раз и навсегда. В неопределенности кроется зерно желания. Кроме того, когда мы устанавливаем некоторую психологическую дистанцию, мы способны взглянуть на партнера с восхищением и вновь заметить то, что нам мешала увидеть привычка. И потом, когда партнер отказывает другим, он подтверждает, что всем на свете предпочитает нас. Мы признаёмся в своих тайных желаниях и готовы от них отказаться. Мы флиртуем и играем ними, но держим их под контролем. Возможно, в каком-то смысле это и есть зрелость: любовь не без страсти, но любовь, признающая, что есть и другие страсти, от которых мы отказались.
Пригласим третьего
Есть много вариантов привлечь в отношения третьего, причем без секса вне брака; хотя некоторые способы все же предполагают физическую измену. Для большинства одно упоминание об открытых сексуальных отношениях – уже красный флаг. Немногие темы, связанные с долгосрочными отношениями, вызывают однозначно резкое неприятие. А что если она в него влюбится? А если он не вернется? Мысль о том, что, любя одного человека, вы занимаетесь сексом с другим, причем совершенно безнаказанно, заставляет нас вздрагивать. Мы боимся, что, преступив черту один раз, рискуем нарушить все правила. Возникает целая цепочка образов: беспорядочные отношения, оргии и прочий разврат. От полного падения спасают лишь стабильные отношения: они сдерживают наши собственные порывы. Это лучшая защита от нашей собственной неукротимой животной стороны.
Адам Филлипс пишет, что «моногамия – своего рода ключевое звено с элементами морали, через которое мы можем наблюдать за собственной озабоченностью». Из обсуждения периодического нарушения принципа моногамии рождается ряд вопросов. Всегда ли эмоциональная привязанность требует сексуальной эксклюзивности? Способны ли мы любить сразу нескольких людей? Бывает ли «просто секс»? Действительно ли мужчины в большей степени склонны к измене, чем женщины? Это первое, что приходит в голову, но вопросы не заканчиваются. Ревность – выражение любви или проявление неуверенности? Почему мы готовы делить друзей, а от любовника требуем безоговорочной преданности только и исключительно нам? Я не утверждаю, что нашла ответы на все вопросы. Но я думаю, что нам стоит взять под контроль свое романтическое настроение и поразмыслить над ними.
Даже самые глубоко укоренившиеся убеждения в отношении сексуальности допускают пересмотр. Было время, когда секс до брака и гомосексуальность считались абсолютно недопустимыми; сейчас и с тем, и с другим в большинстве обществ люди более-менее смирились. В последние годы некоторые мужчины и женщины начали борьбу с моногамией ради собственной сексуальной эмансипации.
Джоан и Хиро рассказывают, что у них случается секс двух типов: секс для любви и секс для удовольствия. Последний они позволяют себе раз в год, когда отправляются в Лас-Вегас на ежегодный слет свингеров. По их словам, такой секс позволил серьезно улучшить их сексуальную жизнь и обеспечивает им бо́льшую эмоциональную близость. Джоан и Хиро живут в точном соответствии с теми стандартами идеального брака, за которые борются, как бы они ни выглядели со стороны. Они не подвергают сомнению сам институт брака. Мало того, они как раз и пытаются его защитить. Они ценят единство, честность, возможность делиться всем с партнером. В их системе ценностей даже нашлось место верности. Джоан и Хиро фактически уничтожили угрозу измены, направив ее внутрь своих отношений. И, как с усмешкой пишет антрополог Кэтрин Франк, «что случилось в Вегасе, в Вегасе и остается». Обмен сексуальными партнерами, или свинг, – форма коллективной измены, обеспечивающая равную свободу обоим партнерам.
Эрик и Джексон тоже большие любители секса для удовольствия, и за те десять лет, что они вместе, они всегда умели разделять эмоциональную верность и сексуальную эксклюзивность в отношениях. «С самого начала мы говорили о сексе с другими мужчинами. Мы совершенно открыты в этих вопросах. Для нас реальная верность – это эмоциональная верность. Секс вне серьезных отношений – не преступление. Я думаю, нас вполне можно назвать эмоционально моногамными и сексуально распущенными».
Арлин на шестнадцать лет старше Дженны; она объясняет: «Я знаю, что секс важен. Но я ему уже не придаю такого значения, как раньше. И чем я старше, тем меньше он меня волнует». Дженна чувствует себя на пике формы и не готова пока выйти на пенсию. Поэтому они договорились, что, когда Дженна едет на съемки, ей можно развлечься, но при условии, что она будет помнить о приоритетах. Я спрашиваю Арлин, не пугает ли ее все это, и она отвечает: «Конечно, пугает. Но сейчас я думаю, что, если бы я предложила Дженне вообще забыть о сексе, это было бы гораздо большей угрозой нашим отношениям, чем пара-тройка девочек-фанаток. Не представляю, как бы я сказала ей: „Твое тело принадлежит только мне, и неважно, хочу я его или нет“». Понимая, что эротическая страсть закончилась, Арлин переосмысливает свое отношение к верности. Моногамия требует, чтобы все запретное оставалось за пределами отношений, и редко допускает исключения, необходимые конкретной паре. И если желание уходит, моногамия превращается в целибат. Но тогда верность оборачивается слабостью, а не добродетелью.
За двадцать пять лет, что Маргарет и Йен вместе, у них были периоды полной эксклюзивности отношений и моменты болезненной неверности. «Когда я узнал о том, что у Маргарет роман, я был раздавлен, – рассказывает Йен. – Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы понять, как сильно я ревную. И не к любовнику, а к ней самой. Я-то долгие годы не позволял себе никаких связей с другими женщинами. И когда она во всем призналась, мы пересмотрели свои отношения. Мы решили остаться вместе, но открыть ворота». Маргарет добавляет: «Мы пытаемся найти форму отношений, пригодную лично для нас. Это вовсе не универсальный рецепт». Когда я спрашиваю, не стал ли для нее болезненным опыт такого открытого брака, она отвечает: «Иногда это и правда болезненно. Иногда нет. Но моногамия – о которой мы и не договаривались, кстати – тоже оказалась болезненной».
Немало людей проявляют большой скепсис к таким формам отношений и сомневаются в том, что партнеры серьезно относятся друг к другу: «Я ни разу не видел, чтобы открытый брак длился долго», «Ну, попробуй, но потом возвращайся ко мне», «Это просто эгоизм», «Потакание своим желаниям», «Начнешь играть с огнем, и кто-то точно обожжется».
По моему же опыту пары, умеющие договариваться о границах сексуального поведения, проявляют не меньше верности в отношениях, чем требующие полной эксклюзивности. Именно стремление укрепить отношения заставляет людей испытывать разные модели долгосрочных отношений. Вместо того чтобы изгонять третьего из брачных отношений, они пробуют, так сказать, дать ему туристическую визу.
